Охота Сорни-Най [журнальный вариант] - Анна Кирьянова

А туристы быстро продвигались вперед, через лес, скользя на проверенных в дальних походах лыжах. Им нужно было пройти часть дороги с тяжелым грузом, и в удобном месте сделать лабаз, чтобы сложить туда продукты и кое-какие вещи для обратного пути. В глухом северном краю можно было не опасаться за сохранность оставленного; манси же отличались особенной честностью, никогда не трогали чужого. Впереди всех шли Юра Дятлов и Феликс Коротич, прокладывавшие лыжню. За ними двигались Степан Зверев и Женя Меерзон, Юра Славек, потом — две девушки, за спинами которых двигался Руслан Семихатко, а замыкали колонну Толик Углов и Вахлаков.

Мороз был весьма ощутимым, но туристы были готовы к двадцати пяти градусам ниже нуля — для Урала в феврале это обычная температура. К тому же ребята разогрелись от движения, от них валил густой пар, а брови и ресницы покрылись толстым слоем инея. Заиндевели и шарфы, прикрывающие рот и нос, побелели козырьки ушанок и отвороты вязаных шапочек. Ноги немножко отвыкли от лыж, так что первые два километра ребята сосредоточенно сопели и пыхтели, разминаясь, а теперь уже скользили легко и уверенно. Их окружала великолепная природа, во всей своей зимней красе: снег был абсолютно белым, стволы деревьев в лучах слабого зимнего солнца переливались и багровым, и оранжевым, и алым отсветом, а темно-зеленые кроны уходили прямо в синее небо. Вокруг не было ни души, только изредка дорогу перебегал заяц или вспархивала из-под ног куропатка.

— Мы когда будем охотиться, товарищ Зверев? — выкрикнул Семихатко, ясно представляя себе вкусного жареного зайца или запеченную куропаточку. — Может, сегодня и постреляем? Вон сколько дичи вокруг!

— Ой, не надо стрелять зайчиков! — взмолилась Люба Дубинина. — Что тебе, Руслан, есть нечего, что ли? У нас полно еды с собой, скоро остановимся на обед. Не надо убивать животных.

— Ох уж эти дамские капризы! — возмутился Руслан. — Мы же пришли на охоту — вот и будем добывать зверя. И еще шкурок можно наобдирать, а потом тебе воротник к пальто сделать.

— Убивать зверей без нужды и впрямь не стоит, — рассудительно ответил Егор Дятлов, прокладывая лыжню для остальных. — К тому же нужно специальное разрешение для охоты; а что касается шкурок — это вообще незаконный промысел, браконьерство…

Егору и самому страшно хотелось пострелять из ружья, почувствовать себя настоящим мужчиной, охотником, добытчиком, но он ни на минуту не забывал о своей репутации, о своем будущем. Не хватало еще, чтобы их поймали, как браконьеров!

— Постреляем, постреляем, друзья! — успокоил спорщиков Степан Зверев. — Вывесим мишени на деревьях, и все смогут попробовать себя в этом деле. А по зверью стрелять не стоит, припасов у нас достаточно. По крайней мере, пока. Ружья нам нужны для самообороны; вдруг кто-нибудь на нас вздумает напасть?

Степан, конечно, шутил: кому нужна группа молодых туристов с их скарбом? В этих лесах можно неделями не встретить ни одного человека. Но почему-то от слов Степана всем стало как-то неуютно и страшновато. Привыкшие к шуму городской суеты, к скоплению людей, к гулу транспорта, студенты внезапно ощутили себя беспомощными и маленькими в этом угрюмом заснеженном краю. Скрип снега под лыжами стал пронзительными и резким; тишина показалась вдруг гнетущей. Ребята незаметно для себя ускорили шаг, стараясь глядеть под ноги.

— Тут иногда сбегают уголовники из лагерей, — припомнил Толик Углов и в страхе заоглядывался, как будто из-за ближайшего сугроба на него готовился прыгнуть страшный урка. — Они-то точно на все способны.

— Ничего, у нас два отличных ружья, три острых топорика, сигнальная ракета, нас восемь здоровых мужиков, а ты, Толик, труса празднуешь! — укоризненно сказал Егор Дятлов, которому слова Толика очень не понравились. — Не смей сеять панику!

— Я никакую панику не сею, а просто рассказываю, — стал оправдываться Толик, но его негромкий голос был почти не слышен в скрипе снега.

Начал подниматься ветер, пока несильный, но очень ощутимый на морозе; снег закрутился над сугробами, поднялась поземка. Ветер, слабый внизу, загудел предостерегающе и мрачно в кронах высоких сосен и кедров, завыл и застонал, а солнце спряталось за серой пеленой облаков, мгновенно затянувших небо. Снег посерел, и его сияние угасло, на душе тоже стало как-то сумрачно, но туристы старались не показывать виду, что им не по себе. Никому не хотелось прослыть паникером и трусом, а Степан Зверев в душе ругал себя за глупую шутку, которая почему-то так напугала бывалых туристов. Может быть, в глубине души они были готовы к этому страху.

У склона небольшого холма, поросшего елями, остановились на обед. Устали очень сильно, потому что впервые за эту зиму выбрались в поход, а тренировки в лесопарке не шли ни в какое сравнение с той нагрузкой, которую ребята испытали сейчас. Разложили снова еловые ветви, девушки разместились на тюке с палаткой. Развели костер, кашу или суп решили пока не варить, ограничиться бутербродами, а как следует поужинать уже вечером. Идти можно было еще часа два с половиной, вскоре начнет темнеть, надо будет устраиваться на ночлег, решать вопрос со строительством лабаза, еще раз уточнить маршрут… Так что долго не рассиживались; к огорчению Семихатко, наскоро выхлебали по большой кружке чая, съели несколько бутербродов с салом и вновь встали в цепочку, чтобы продолжать поход. Руслан был очень недоволен таким наплевательским отношением к еде, но не мог же он один выступить против всех! Он только раздраженно бурчал на ухо своему дружку Толику, что вот, дескать, какая глупость — в походе тратится так много сил, куча килокалорий сгорает, а им даже подкрепиться как следует не дают. Девки ленивые, не хотят даже похлебку сварить, хотя он, Руслан, прихватил с собою несколько брикетов горохового концентрата, из которого можно сварганить чудесный суп… Толик сочувственно кивал головой, но вслух ничего не говорил, так что Руслан вскоре успокоился и снова зашагал вместе со всеми по снежной равнине. Холм остался позади; на ледяном ветру тихо позванивали странные медные колокольчики, надетые на могучие ветви старой ели.

Прошли еще километров десять. Ребята очень устали и уже не смотрели по сторонам, не шутили и не болтали. Дятлов несколько раз сверялся с картой и компасом; все страстно мечтали о стоянке и отдыхе. Раздавался только скрип наста и пыхтение; даже с горок съезжали молча, без веселого смеха, как в самом начале дня. Мороз усилился, было уже градусов тридцать, воздух казался насквозь промороженным и звенящим, стали чуть-чуть сгущаться первые сумерки. Решили выбрать хорошее место для ночлега, а лабаз построить завтра. Наконец сбросили тяжелую поклажу, с облегчением распрямились, Толик Углов с ужасом прислушался к ноющей боли в спине — неужели он простыл или, хуже того, надсадился и теперь заболеет, не сможет идти дальше? Незаметно для других Толик принялся растирать поясницу, тихонько покряхтывая. Ребята стали собирать хворост, которого, к счастью, оказалось огромное количество на лесной опушке, где они решили разбить свой лагерь. Рая достала котел, в котором следовало варить долгожданный суп, а Руслан Семихатко захлопотал над рюкзаком, доставая брикеты с концентратом. Вскоре заполыхали языки пламени, забулькал в котле растопившийся снег; зазвенели миски и кружки. Вахлаков и Славек разворачивали тюк с палаткой, им помогал Феликс Коротич и Женя Меерзон, от которого, правда, толку было немного — он путался, тянул не за тот край, один раз даже неловко упал, пытаясь разложить толстый брезент. К ребятам подключился умелый Степан Зверев, и палатка через час уже прочно стояла, укрепленная колышками. Она оказалась огромной, словно дом: девчонки постарались на славу, когда истыкали себе все пальцы толстыми сапожными иглами, сшивая две палатки в одну. Зато теперь им будет тепло и уютно всем вместе в этом общем доме, где они будут петь и смеяться, шутить, рассказывать анекдоты, немножко флиртовать…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});